Юлия Николаевна Вознесенская
"Мои посмертные приключения"
Эпилог
Сегодня прошло ровно
десять лет с того дня, как началась мои посмертные приключения. Сейчас
я сижу за письменным столом сына над общей тетрадью с моими воспоминаниями.
На стене напротив висит отрыв ной Православный календарь, на нем дата
— 21 июля 2000 года, по старому стилю 7 июля, пятница. Сегодня наш семейный
праздник — Явление Казанской иконы Божией Матери. Вот она, в киоте,
украшенная венком из полевых цветов.
Мой сын Сашенька,
а для прочих священник отец Александр, уже ушел в храм, ему надо приготовиться
к службе, сегодня будет много причастников. Моя невестка Зина ушла с
ним: она совсем молоденькая, ей всего двадцать один год, а все-таки
она матушка, и все хозяйственные церковные дела лежат на ней. Хоть и
невелик наш сельский храм Новомучеников Российских, а забот у матушки
немало.
Утро сегодня такое
чудесное, сад полон цветами и туманом. Это от нашей реки такой туман
поднялся. Днем будет жарко, можно будет свозить Танечку и Настеньку
на речку и выкупать: они это любят. Для веселья и охраны возьмем с собой
нашу собаку, французского бульдога Данилу. Его мы с Сашенькой в Москве
на вокзале подобрали, когда возвращались из Мюнхена.
Правило ко Святому
Причастию я закончила, но в церковь идти рано. Девочки еще спят. Поэтому
я достала тетрадь и решила именно сегодня дописать свою историю, пока
в доме тишина: проснутся Татьянка с Настенькой, и бабушке покоя не будет.
Если и сегодня, в десятую годовщину моей первой смерти, я эти записки
не закончу, то когда же? Итак, на чем мы остановились...
Я поехала в Россию
сразу же, как только смогла ходить без костылей. В «Истории кино» Жоржа
Садуля я нашла не только все документы Сашеньки, но и письмо от него
к отцу, в конверте с обратным адресом.
Приехала сюда и застала
всех в страшном горе. Два года назад скончался отец Татьяны, священник
нашей церкви. В один год умерла от лейкемии сама Татьяна и погиб в авиакатастрофе
Сашин отец и мой муж Георгий. Двенадцатилетний мальчик-сирота остался
в доме с бабушкой, вдовой попадьей, которая сама едва ходила. Соседи
поговаривали уже о том, что надо бы пацана сдать в детский дом, а бабушку
определить в дом преста релых. Деревенские кумушки разъяснили мне, что
им, соседям, давно приглянулся разведенный покойным батюшкой прекрасный
плодовый сад, а дом бабушка была готова продать за любые деньги, поскольку
денег у нее совсем не было: какая могла быть пенсия у сельской попадьи
в девяностом году? Кормились садом и огородом, но их надо обрабатывать.
А кто это мог делать? Двенадцатилетний парнишка, бабушка-инвалид?
Тут появляется неведомая
родственница из Германии и все ставит вверх дном. Сашеньку я усыновила,
ему даже фамилию менять не пришлось. Мы с ним сразу полюбили друг друга.
Я его потому, что он был копия Георгия, такой же лопоухий. А он меня
потому, что надо же было ему, мальчишке, растерявшемуся от горя, на
кого-нибудь опереться. Вот он ко мне и прижался.
Дом я перестроила,
бабушку подлечила, и она еще семь лет после этого прожила. Скончалась
она вскоре после Сашиного рукоположения в иереи. Он сам ее и соборовал,
и отпевал, потому что остался в нашем селе служить на дедовом месте.
Только служит он уже в новой церкви, которую мы построили на полученные
по страховке Георгия деньги и посвятили Новомученикам Российским. А
старая церковь, Георгиевская, стала служить кладбищенской часовней.
Там мы служим панихиды по всем нашим усопшим.
Сашенька учился
в семинарии в Москве, но перед рукоположением женился на местной девушке,
дочери школьного учителя и, Как ни странно, верующей с детства. Бывает!
Меньше чем через год у них родилась дочь Татьяна, а еще через год —
вторая, Анастасия. Обе названы в честь царевен-мучениц.
Мы с Сашенькой почти
каждый год летаем в Мюнхен на могилу Георгия: он похоронен на кладбище
возле русского кафедрального собора, посвященного Новомученикам Российским
(это мой второй храм, в котором я могу молиться моему Деду — новому-ченику
протоиерею Евгению). Могилка всегда в порядке, даже если мы долго не
приезжаем: ухаживает за ней моя любимая мюнхенская подруга Наташа. Та
самая, которая сплетничала обо мне в больничном коридоре. А любимая
потому, что это она подавала на проскомидии за меня просфоры, которые
мой Ангел- Хранитель приносил мне прямо в ад: тот самый «хлебушек»,
который прида вал нам с Георгием силу и мужество, питал и спасал нас.
Я, конечно, не молодею,
но и стареть мне мои внучки особенно не дают: с ними не соскучишься,
как говорил мой Ангел-Хранитель! И все- таки думаю со временем, когда
они вырастут, о своей душе позаботиться, к смерти приготовиться. Есть
тут неподалеку Свято-Богородицкая женская обитель, а в ней мироточивая
икона Божией Матери. Список с Казанской, между прочим. Когда я бываю
там в паломничестве, то все мне кажется, что благоухает миро от чудотворной
иконы точно так же, как благоухал цветок моей дорогой прабушки, созданный
ею в подарок Богородице. А ведь и я там немножко поучаствовала... Так
что, если будет на то Ее святая воля...
Ах, как же это я,
ведь чуть не забыла! Кот Арбуз, насладясь сполна охотой на живых, а
не поролоновых мышей, познав с Сашенькой радости рыбалки, наплодив полосатых
котят-арбузят на всю деревню, мирно опочил пятнадцати лет от роду. Похоронен
в клумбе с петуньями. Теперь с нами живет его сын, кот Арбуз-Второй.
О! Кажется, девочки
проснулись. Ну все, бабушка, пора кончать с мемуарами. Иду, уже иду,
мой дорогие!..
И слава Богу за
все.
- Содержание
- Предисловие
- Глава 1
- Глава 2
- Глава 3
- Глава 4
- Глава 5
- Глава 6
- Глава 7
- Глава 8
- Глава 9
- Глава 10
- Глава 11
- Глава 12
- Эпилог
- Примечания
www.truechristianity.info/
Комментариев нет:
Отправить комментарий